Лекция 13. Гендерные аспекты политического лидерства

План

1. Понятие гендерного равенства

2. Рамочные условия политического участия женщин

3. Динамика женского представительства на руководящих должностях в политических структурах

4. Способы политического рекрутирования женщин

5. Специфика женского политического лидерства

Вопросы для обсуждения на семинарских занятиях

1. Понятие гендерного равенства

Очевидно, что фактор участия женщин в социально-политических процессах является своеобразным критерием как демократичности самого общества, так и качества государственного управления, поскольку, по справедливому замечанию белорусского политолога В.Саморядова, «ограниченное участие женщин в политической жизни, отстранение их от власти на любом уровне ограничивают эффективность деятельности государства. Ведь женщины способны принести в политику иной комплекс критериев, открыть новые перспективы в политическом диалоге, изменить традиционный стиль управления под углом зрения большего взаимопонимания, согласованности действий и гуманистических ориентиров... улучшения положения женщин».

Известно, что к началу ХХ века сфера принятия политических решений и доступ к властным позициям в Европе была зарезервирована исключительно за мужчинами, за исключением, разумеется, деятельности монархических династий. В обществе доминировали традиционные гендерные роли: женщина должна была выполнять роль хранительницы «домашнего очага», а мужчина выступал в роли безусловного лидера в семье, «добытчика» материальных средств и гаранта безопасности семьи. Активность женщины не выходила, как правило, за пределы семьи, обрекая ее на социальную инфантильность и политическую неангажированность. Выполнение же роли жены и матери не требовало от женщин политических компетенций и соответствующего образования, что выступало, в свою очередь, одним из аргументов ограничения их политических прав и возможностей.

Политическая роль женщины отражает также состояние социального равенства в обществе. Соответственно, в тех странах, где женщины имеют более низкий, по сравнению с мужчинами, социальный статус, минимизируется не только их политическая роль, но с необходимостью наблюдается картина поражения широкого спектра их прав в большинстве социальных сегментов.

В настоящее время очевидна позитивная динамика участия женщин в политических процессах, которая проявляется в двух взаимосвязанных процессах. С одной стороны, стало заметным масштабное и активное участие женщин в формировании органов государственной власти и политических партий (организаций) в качестве избирателей.

С другой стороны, бесспорен тренд получения все возрастающим числом женщин в политических системах большинства стран мира доступа к политическим должностям, в том числе, и самым высшим, включая руководство парламентом, правительством, политическими партиями и занятие должности президента страны. В этой связи, нельзя не согласиться и с тезисом белорусского исследователя А.А. Бородули о том, что интенсивно идущие сейчас «процессы глобализации… являются гендерно кодированными» и перестраивают «порядок отношений между полами».

Естественным образом подобный тренд вызвал своеобразный всплеск аналитических материалов на эту тему. Существенная их часть ориентирована на то, чтобы показать благотворность и логичность этого процесса по причине безусловного внесения женщинами в процесс политического лидерства однозначно позитивного содержания, поскольку женщины-политики делают процесс принятия политических решений более гуманным и продуктивным.

Некоторая часть исследователей, однако, настаивает на искусственности привнесения гендерного аспекта в систему политического лидерства, поскольку, в их понимании, последователи традиционно ориентированы только на оценку деловых и политических качеств лидера, совершенно не обращая внимания на его половую принадлежность.

2. Рамочные условия политического участия женщин

Достижение гендерного равенства в современной европейской политике исторически осуществлялось несколькими способами. В первую очередь речь идет об утверждении правовых принципов, которые предполагают принятие законодательных актов о равных политических правах и возможностях мужчин и женщин. Как свидетельствует историческая практика, избирательные права женщины получили относительно недавно. Первыми подобной «привилегии» были удостоены женщины, владеющие собственностью, в Новой Зеландии – в 1893 г. и в Австралии – в 1902 г.

В европейском контексте подобные процессы произошли несколько позднее: в Финляндия – в 1906 г., в Норвегии – в 1913 г., в Германии – в 1919 г., в Великобритании – в 1928 г., во Франции – в 1944 г., в Италии – в 1946 г.

Принципиальный мировоззренческий перелом, который изменил общественное отношение к женщинам, был связан с 1-ой мировой войной. Активное и масштабное участие женщин в этой войне, мужество, сила духа, ответственность и умения, которые они в ходе ее проявили, привели к тому, что состоялось глобальное социальное переосмысление роли женщины в обществе – они стали восприниматься как социальные акторы, равные по своему достоинству и правам мужчинам. Как следствие этого, после войны парламенты многих стран признали политические права женщин.

Все это привело к радикальной трансформации системы политического лидерства. В первую очередь это проявилось в том, что миллионы женщин, получившие активное избирательное право, обрели возможность выступить в политической роли последователей, а значит, лидеры-мужчины с необходимостью вынуждены были ориентироваться на интересы и ценности слабой половины человечества. Итоги избирательных кампаний указывают на то, что получив это право, женщины в полной мере им воспользовались: число участвующих в выборах мужчин и женщин в большинстве стран Европы являются суть сопоставимыми. Например, в выборах в бундестаг ФРГ в 1953 г. приняли участие 84,9% женщин и 88,0% мужчин, в 1980 г. – 87,1% женщин и 88,2% мужчин, в 1990 г. – 75,9% женщин и 77,7% мужчин и т.д. Подобная картина наблюдалась и в других европейских государствах.

Важно отметить, что, согласно этих же юридических норм, умноженных на поступательное утверждение активистской политической культуры, женщины в Европе получили возможность политической самоорганизации, что, в частности, проявилось как в создании женских политических организаций, а также женских секций в политических партиях (наиболее массово это происходило в скандинавских государствах), призванных по своей политической природе лоббировать женскими партийными группами собственных интересов, включая и поддержку женщин во время борьбы за получения важных политических должностей. Так, согласно социологическим опросам в Швеции в начале ХIХ века, 40% женщин-депутатов использовали женские партийные секции для своего политического продвижения.

Следует указать также на зависимость представительства женщин во властных структурах от особенностей политического режима и цивилизационных обстоятельств, доминирующих в определенных государствах. В настоящее время можно выделить некоторые типы государств либо системы государств по критерию степени интеграции женщин в политический процесс и в политическую элиту.

Во-первых, это западные государства (Евросоюз, Скандинавские государства, США, Канада и Австралия), а также Япония, Южная Корея и Филиппины, в которых женщины играют важную политическую роль и в большинстве которых они занимали или занимают высшие политические должности. В этих странах широко пропагандируется идея гендерного равенства в политике и в целом, и в социальной жизни. Очевиден тренд усиления лидерских позиций женщин в постиндустриальном обществе, поскольку в нем в социальную ткань все больше укореняются постматериальные ценности, предполагающие активное вовлечение женщин в социально-политические практики.

Во-вторых, это Китай, Таиланд, Вьетнам и Малайзия и др. государства Восточной Азии, а также страны Центральной Азии (Казахстан, Туркменистан, Таджикистан, Узбекистан и др.) с традиционным разделением гендерных ролей, в рамках которых женщины, даже занимая властные позиции, выполняют функцию скорее политического декорума, нежели реального властвования. За исключением, правда, женщин, членов семьи первого политического лица.

В-третьих, это теократические государства – страны исламского фундаментализма, в которых женщины по причине исторических традиций и господства определенных религиозных догматов лишены большинства политических прав и не представлены в системе государственной власти.

В-четвертых, это постсоветские европейские государства, провозгласившие путь демократических преобразований (Украина, Беларусь, Россия и др.), что открыло женщинам шлюзы в большую политику и в целом, и по сравнению с советской системой. Естественным образом социальные трансформации этих государствах в том или ином направлении существенным образом воздействует на содержание и динамику вхождения женщин во власть. Усиление авторитаризма с опорой на артикуляцию традиционных ценностей ограничивает этот процесс, в то время как формат демократического транзита его усиливает.

Следует отметить, что женщины могут напрямую влиять на формат политического лидерства не только в качестве последователей, но и оказывая косвенное влияние на принимаемые мужчинами решения. Это влияние может быть столь существенными, что позволило, например, французскому мыслителю Алексису де Токвилю, изучавшему практику демократии в США в ХIХ веке, утверждать: «Я считаю главной причиной необычайного процветания и растущей мощи американского народа чрезвычайно высокое положение американских женщин». Речь шла о том, что в этой стране в рамках семейных институтов за многими женщинами закреплялись лидерские функции, обусловленные их высоким нравственным и интеллектуальным авторитетом, что заставляло мужчин-политиков прислушиваться к их мнению по различным аспектам социальной жизни и во многих случаях следовать ему.

3. Динамика женского представительства на руководящих должностях в политических структурах

Своеобразное политическое восстание женщин привело к тому, что активизировались процессы продвижения женщин на властные позиции. Поэтому неудивительно, что если в 1945 г. только 3% членов парламентов всех стран мира были женщинами, то к 1965 г. эта цифра возросла до 8%, в 1985 г. – до 12%, в 2002 г. – до 15%, в 2006 г. – до 20%. Наибольшее представительство такого рода характерно для скандинавских государств (38,8%), наименьшее – для арабских стран (4,6%). В настоящее время в бундестаге Германии женщины составляют около 30,0%, Канады – около 20%, США – около 14,0%. В 27 странах мира женщины возглавляют даже парламенты.

В Республике Беларусь в парламенте (Верховный совет) 12 созыва трудились только 13 женщин (3%). 13-го созыва – 5 женщин (4,5%). В настоящее время в палате представителей РБ женщин насчитывается 32%, в местных Советах депутатов всех уровней страны – 45,5%, а в органах государственного управления – 33%.

В полной мере этот процесс коснулся и правительственных структур. Число женщин, к примеру, в правительствах европейских стран к концу 90-х гг. ХХ столетия составило в Швеции (50%), Норвегии (44%), Финляндии (39%), Нидерландов (35%), Германии (18%), Греции (6%).

Первой женщиной, возглавившей правительство, стала Сиримаво Бандаранаике в Шри Ланка в 1960 г. Первой женщиной президентом, избранной коллегией выборщиков, стала Изабель Перон (Аргентина, 1974 г.), а занявшей президентский пост в результате всеобщих выборов стала Вигдис Финнбогадоттир (Исландия, 1980 г.), первой женщиной, возглавившей правительство в мусульманской стране, была Беназир Бхутто (Пакистан, 1988 г.).

В США, например, первыми женщинами губернаторами штатов стали в 1924 г. Нелли Тейлор Росс и Мириам Фергюсон, сменившие своих мужей. Первая женщина министр в правительстве – Френсис Перкинс, министр труда в правительстве Франклина Д. Рузвельта (1932 г.). Впервые женщина избрана кандидатом в вице-президенты (Джеральдин Ферраро от демократической партии, 1984 г.). В 1996 г. первая женщина стала государственным секретарем США – Мадлен Олбрайт. В 2000 г. 5 из 50 постов губернаторов штатов заняли женщины. В настоящее время тысячи жительниц Америки являются мэрами больших и малых городов. Страна вплотную приблизилась к тому, что ее президентом впервые в истории может стать женщина.

Мы наблюдаем своеобразный всплеск женского политического лидерства в Европе. Практически во всех окружающих РБ государствах первые властные позиции уже занимали или занимают женщины: Ю.Тимошенко (Украина), Б.Шидло и Э.Копач (Польша), Д.Грибаускайте (Литва), В.Вике-Фрейберга (Латвия). Правительства своих стран возглавляли женщины во всех скандинавских государствах. Настоящими политическими звездами являются М.Тэтчер и А.Меркель.

4. Способы политического рекрутирования женщин

Однако не следует думать о том, что в современной политической практике уже состоялось окончательное разрешение проблемы лидерства женщин в политике. Например, в РБ наблюдается более высокий уровень образования у женщин, а руководящие политические посты занимают в основном мужчины. Подобная картина наблюдается и в современной России. Как отмечает относительно Украины И. Цикул, «хотя женщины и имеют одинаковый с мужчинами уровень профессионализма, их карьерный рост, чаще всего, заканчивается на уровне исполнителей, в лучшем случае, заместителей руководителей. В аппаратах центральных органов исполнительной власти большинство сотрудников является женщинами, но среди руководителей среди них – единицы. Женщины в Украине… часто страдают от некомпетентных решений, которые принимаются большинством мужчин».

Очевидно, таким образом, что в течение последнего столетия в политической сфере осуществлялось постепенное, но противоречивое, преодоление стереотипов о том, что роль лидера является исключительно мужской в силу ее, якобы, изначально маскулинной природы и в соответствии с исторической политической традицией.

В связи с этим возникает два принципиальных вопроса. С одной стороны, каким образом женщины становятся политическими лидерами, каковыми являются образцы их политических карьер?

С другой – в чем же выражаются гендерная особенности и специфика их политической деятельности в качестве лидера?

Если обратиться к исторической традиции, то в доиндустриальных обществах наиболее распространенным способом «вхождения во власть» являлся формат политического доминирования определенной династии, родовое происхождение. Этот формат представлен не только в образе королевы (императрицы и т.п.), но и в виде «вдовствующей королевы» – женщина вынуждено занимает властную позицию мужчины-родственника (мужа, отца и др.), являясь носителем в первую очередь родовой харизмы, а только потом определенных личностных и политических качеств. Например, Несмотря на все культурные ограничения, Тара Бай, вдова правителя Индии Раджарама, умершего в 1700 г., приобрела мощную власть и славу способного военачальника, когда начала править от имени своего сына. Об этом же свидетельствуют образцы политических карьер Индиры Ганди (Индия), Беназир Бхутто (Пакистан) или Эвы Перон (Аргентина).

В современных же европейских демократических обществах, говоря о женщинах-политиках, можно утверждать, что успешность их карьер зависит, прежде всего, от наличия профессионализма и деловых качеств. Во время предвыборных кампаний они, как правило, делают акцент на свои знания, навыки и карьерные достижения, т.е. позиционирует себя не через пол, а посредством профессиональных достижений.

Демонстрация же ими подлинно женских черт, присущего им женского шарма и очарования, не приносит особых политических выгод и преимуществ. Более того, политически полезной для многих из них оказывается демонстрация определенных, истинно мужских качеств. Многие из них демонстрируют то, что «они ничего не боятся» и что являются более мужественными, чем мужчины. Происходит своеобразная маскулизация женского политического лидерства. Например, М.Тэтчер создала себе имидж «железной леди», несмотря на то, что «твердость», железность» противоречит традиционным преставлениям о «мягкости» и уступчивости женской природы.

Ю.Тимошенко журналисты образно называли «единственным мужчиной в украинской политике, и то в юбке», акцентируя внимание на силе ее воли и характера.

Ангела Меркель, несмотря на навязываемый ей образ «матери нации», воспринимается в общественном мнении скорее как эталон последовательности и готовности взять на себя политическую ответственность, в том числе и за самые непопулярные решения, нежели носитель в политике мягкости и толерантности.

Однако, при всей значимости профессиональных качеств, для женщин-политиков, тем не менее, важно не игнорировать и свое женское начало, соответствовать определенным гендерным стандартам и обязательно думать об элегантности. По этой причине некоторое политическое значение имеют броши М.Олбрайт, пиджаки А.Меркель, коса Ю.Тимошенко, шляпки К.Киршнер и др.

В сферу женского политического лидерства включены также лидеры политических и общественных чисто женских движений. Среди таковых в первую очередь можно назвать как представителей первых коммунистических организаций, заявивших об общественной эмансипации женщин (Александру Коллонтай, Клару Цеткин. Розу Люксембург, Инесса Арманд, Надежда Крупская), так и руководителей женских политических партий, которые существуют практически во всех европейских странах, не обладая, однако, в обществе существенной политической поддержкой.

Своеобразной формой воздействия «советской модели» на систему политического лидерства выступает ритуальная роль женщины-политика-лидера, сформатированная на основе действия принципа квотирования и назначения. Речь идет о том, что исключительно ради пропагандистских целей в системе государственной власти за женщинами закрепляются некоторые (не самые влиятельные) лидерские позиции для демонстрации обществу и всему миру тезиса о соблюдении гендерного равенства в стране. Например, в СССР женщины могли занимать позиции секретаря (третьего) райкома (горкома, обкома, ЦК республики), за которым закреплялись, правда, второстепенные политические сегменты (идеология, социальная сфера, культура). К тому же, право на обладание подобной позиций закреплялось за мужчинами.

В демократических странах существуют более мягкие варианты политической протекции женщин. Например, в ситуации, когда в силу личных симпатий авторитетный, как правило, партийный лидер теневым образом способствует назначению на высшую должность лояльную, лично преданную ему женщину, через которую он реализует собственные властные интенции (назначение премьер-министром Польши Беаты Шидло по протекции лидера партии Право и Справедливость Ярослава Качиньского).

В современных авторитарных режимах женщины-лидеры востребованы, как правило, на парламентском уровне по причине незначительности и ритуальности этой позиции в подобных политических системах (см. пример В.Матвиенко (РФ), А.Нурбердыева (Туркменистан), или же им «отдаются» должности министров некоторых социальных отраслей с целью соблюдение некоторого гендерного баланса в системе государственной власти.

Можно отметить также фактор косвенного политического лидерства, когда существенное политическое влияние на решения, принимаемые лидером, оказывают близкие руководителю женщины – жены, сестры или матери. Особая миссия закрепляется также за любовницами лидера, в полной мере осознавшими свою власть над ним и использующие секс и свою привлекательность в качестве инструмента власти и контроля над лидером.

5. Специфика женского политического лидерства

Возникает закономерный вопрос, существует ли какое-либо своеобразие, специфика в осуществлении женщинами лидерских функций? В этом отношении между исследователями существуют расхождения.

Так, польский исследователь П.Жукевич, проанализировав широких спектр исследований, призванных определить, существуют ли различия в содержании и стилистике политического лидерства, осуществляемого соответственно мужчинами и женщинами, выяснил, что кроме естественных половых различий, к которым относятся, в особенности, а) склонность к активному использованию невербальных каналов коммуникации (большая у женщин, чем у мужчин); б) эмоциональность и экспрессивность (большая у женщин), а также в) придание особой роли близким отношениям (большее у женщин), иных социально значимых различий не зафиксировано.

Некоторые ученые отмечают, что для женщин-политиков значение могут иметь и такие черты как эмпатия или способность к выслушиванию другой стороны, которые чаще зафиксированы у женщин, хотя и не являются для них правилом. Отметим и то, что от мужчин окружающие чаще ожидают приказов на выполнение задач, а также их готовности рисковать, хотя и эти черты можно обнаружить и у многих женщин. В действительности из только указания на половую принадлежность лидера нельзя вывести никаких данных о содержании лидерства.

Одновременно ряд исследователей полагают, что существуют все-таки, скорее, не стилевые, а содержательные различия между мужским и женским политическим лидерством. В первую очередь, это относится к тому, что для женщины-лидера изначально гораздо ближе, чем для мужчины, гуманитарная проблематика (медицина, образование, социальная защита и т.п.), и ее меньше чем мужчин интересует милитаристская проблематика. При этом обычно ссылаются на то, что в странах с высоким уровнем женского представительства в структурах власти (Финляндия, Норвегия, Швеция, Дания, Германия), лучше, чем в других, решаются социальные и экологические проблемы, а также высок уровень общественного согласия.

Отчасти это происходит потому, что сохраняется тенденция зависимости прихода женщины в политику «от профессии»: педагогики, медицины, торговли, экологии. Поэтому женщины-лидеры предпочитают заниматься темы проблемами, которые им профессионально близки.

С другой стороны, политическая практика отчетливо свидетельствует, что во многих государствах, в особенности, авторитарных, большинство женщин склонно поддерживать правителей-мужчин не по причине проекции на них своих сексуальных импульсов, а в силу того, что, будучи более социально уязвимой, по сравнению с мужчинами, категорией населения, они заинтересованы в государственном патернализме, который и обеспечивает правитель автократического толка.

Существует и группа исследователей, отдающих предпочтение женскому политическому лидерству, которое, а их аргументации обладает многими позитивными чертами, не присущими лидерам-мужчинам. При этом указывается на то, что женщины-лидеры более толерантны в общении с другими, стремятся достичь в отношениях с ними большей гармонии и отдают предпочтение компромиссу, а не конфронтации, коллегиальному, а не иерархическому способу принятия решений. Что у женщин более прагматический, по сравнению с мужчинами, подход к решению сложных вопросов и у них сильнее развито чувство долга. Что им присуща более четкая позиция, пусть даже иногда выступающая в истерическом тоне, в то время как в деятельности мужчин-лидеров преобладает общая неопределенность и обтекаемость позиций. В конечном счете, доказывается, что женское политическое лидерство должно стать своеобразным «амортизатором» агрессивного поведения мужчин. Украинская исследовательница С.Данилюк даже рассматривает украинских политиков-женщин она как последний стратегический ресурс Украины.

Подобной же позиции придерживается и В.Г. Саморядов, исходящий от того, что «женщины способны принести в политику иной комплекс критериев, открыть новые перспективы в политическом диалоге, изменить традиционный стиль управления под углом зрения большего взаимопонимания, согласованности действий и гуманистических ориентиров... улучшения положения женщин».

В реальности, это не так. Не существует никаких объективных оснований считать женское лидерство менее жестким, чем мужское, в особенности, по критерию маскулинности, или же более эффективным или неэффективным, ответственным или безответственным. Но, со всей очевидностью, мы можем говорить о важности в системе политического лидерства гендерного самосознания, влияющего на него существенным образом.

Как отмечала белорусский социолог Л.Титаренко, «гендерное самосознание включает в себя претензии, ожидания, представления каждого пола о себе и другом поле, понимание гендерных ролей в данном обществе и установки на принятие или непринятие этих ролей, желание или нежелание включаться в социальную жизнь в соответствии с имеющими место в обществе неписанными гендерными «правилами игры». Подобное самосознание влияет как на поведение в политике женщин, так и на восприятие мужчинами женщин, заявивших о своих претензиях на лидерство. В предвыборных кампаниях кандидаты-женщины оцениваются гораздо критичнее и строже, чем мужчины, поскольку, как установлено социальными психологами, люди склонны идентифицировать друг друга первоначально по полу, а только потом по профессиональным и иным качествам. Так, во время экспериментальных исследований в Норвегии, женщины, слушая политика, не обращали, в отличие от мужчин, внимания на его пол. Мужчины же существенным образом ориентировались на его половую принадлежность и при прочих равных условиях отдавали предпочтение своему гендерному собрату – лидеру-мужчине.

Очевидно также, что женщина-политик обладает более также сложным имиджем, чем мужчина. Она безусловно должна иметь, как уже отмечалось, в своем имиджевом портрете определенные «мужские» черты. Но одновременно ей необходимо учитывать и ряд компонентов, которые не важны для мужчины, в особенности, относительно ее внешних данных: одежда, обувь, украшения, прическа и т.п.

При этом, как свидетельствует практика, образ женщины-политика подчиняется закономерностям формирования первого впечатления, что описано в теории социальной перцепции: важное значение имеют привлекательная физическая внешность, элегантный костюм, хорошая самопрезентация, доминирующие позитивные эмоции, личностное очарование, эффективная коммуникация и др. Важным компонентом имиджа женщины-политика является и информация о ее семье. Важно, чтобы она была верной женой и хорошей матерью своих детей, что совсем необязательно для политика-мужчины.

Правда, и в этом социальном сегменте происходят изменения. Эмпирические данные свидетельствуют, что существует значительная разница в семейном положении женщин-политиков и политиков-мужчин, что позволяет предполагать, что для первых политика является важной сферой личностной сублимации. Так, например, в бундестаге и в правительстве Германии число мужчин, состоящих в браке, существенно превосходит аналогичные показатели у женщин.

Во многих обществах наблюдается скептическое отношение к женщинам-лидерам. Широко распространено мнение, что женщине не место в большой политике. Как свидетельствуют результаты социологических исследований, отношение в Украине к лидерам-женщинам достаточно осторожное. Так, респонденты среди основных причин невысокого числа женщин на руководящих должностях чаще всего называют противодействие мужчин и общественные стереотипы. 58% всех опрошенных, из которых 71% составляют мужчины и 48% – женщины, соглашаются с утверждением, что «мужчины, как правило, являются лучшими политическими деятелями, чем женщины».

С другой стороны, позитивным является тот социологический факт, что 60% мужчин и 77% женщин полагают, что женщина способна занять должность Президента Украины.

В современной Беларуси, например, «согласно статистики, женщины относятся к А.Лукашенко лучше и составляют большинство его избирателей. Согласно опросов НИСЭПИ конца 90-х гг., среди сторонников президента женщины составляли 58,3%, а мужчины – 41,7%. По данным агентства БелаПАН, во время избирательной кампании 2001г. 63% женщин были готовы проголосовать за А.Лукашенко». Результаты социологических исследований НИСЭПИ последних лет свидетельствуют о доминанте маскулинности в предпочтениях белорусских избирателей – «заметные перевес долей женщин и пенсионеров – неизменная особенность президентского электората на всех четырех выборах».

Правда, эти же результаты отчетливо показывают, что электорат Татьяны Короткевич, кандидата в президенты на последних президентских выборах (2015 г.), – самый феминный, по сравнению с другими кандидатами: среди голосовавших за нее женщины составили 68,1%.

Более сильные позиции женщин-лидеров в Украине, по сравнению с соседями, могут объясняться вполне определенными культурологическими факторами. Например, по мнению С.Денисюк, «в украинском обществе тенденция феминократии выступает более сильно по сравнению с другими славянскими народами, поскольку в нем существуют несколько гипертрофированные культы женщины-матери, матери-земли, матери-природы, относительно которых мужчина выступает как пассивный объект. Тем временем, культ Прекрасной Дамы, в рамках которого мужчина должен быть активным субъектом, развит недостаточно. И одновременно архетипичный образ отца («отца семьи», „царя-батюшки”) в украинском сознании ассоциируется с насилием и страхом, и отсюда проистекает негативно-репрессивное восприятие государственной власти, перерастающее в опасения по поводу мужского лидерства. Поэтому совершенно закономерно, что в Украине появились женщины-политики харизматического плана – Ю.Тимошенко, Н.Витренко, Н.Савченко.

В Беларуси, наоборот, в социальной системе сильны позиции архетипического образа отца, в определенной мере детерминирующие государственное лидерство А.Лукашенко.

Кроме этого, слабым местом в формировании имиджа политика-женщины может быть распространенный стереотип о психофизиологической слабости женщин по сравнению с мужчинами и обладании ими меньшей личностной энергетикой, что обуславливается якобы природными факторами, несмотря на тот доказанный факт, что в своем большинстве женщины-лидеры являются сильными языковыми личностями, владеющими коммуникативной инициативой и повышенной экспрессией. Разумеется, все эти факторы действенны только в условиях политического рынка, а не политической системы, требующих ритуальных политических действий.

Известным плюсом для деятельности женщины-политика является то, что против нее малоэффективны антиреклама и технологии „черного пиара”, поскольку это не эстетично и не гуманно.

Отметим также, что наблюдаются различия в ведении интернет-коммуникаций между лидерами-женщинами и женщинами-мужчинами. Украинская исследовательница Л.Компанцева, проанализировав сайты российских и украинских знаковых («топовых») политиков, относящихся к различным гендерным половинкам, выявила эту специфику, указав, что в сегменте интернета женщины выступают более искусными и тонкими коммуникантами, что «они изобретательны и мобильны… учитывают желания собеседников, проявляют коммуникативную гибкость, эмпатию… формируют впечатления и мнения посетителей сайтов на уровне подтекста… пытаются отыскать новые способы думать и действовать».

Таким образом, очевидно, что на современном политическом рынке в соответствии с социально-ролевой теорией гендерных различий, политический лидер-мужчина и лидер-женщина, должны безусловно соответствовать доминирующему в обществе гендерному стереотипу. Одновременно очевидно, что роль лидера выдвигает по отношению к ним и общие требования, связанные преимущественно с наличием политической компетентности и умение вести социальные коммуникации.

Вместе с тем в зависимости от политико-культурных и цивилизационных обстоятельств на современных политических рынках наблюдается два основных формата политического лидерства: гендерно-чувствительный (мусульманские государства, страны Центральной Азии, некоторые страны Африки и Юго-Восточной Азии) и гендерно-нейтральные в государствах, относящихся к западной цивилизации.

Существует в Европе и группа государств, преимущественно славянских, в гендерном отношении находящихся в переходном состоянии: в них наблюдается пусть и медленное, но поступательное увеличение числа женщин на лидерских политических позициях.

Вопросы для обсуждения на семинарских занятиях

1. Когда и какие политические мыслители обосновали необходимость политического участия женщин на руководящих должностях?

2. В чем заключается содержание гендерно-чувствительных и гендерно-нейтральных концепций женского лидерства?

3. Какие социокультурные обстоятельства исторически ограничивали политическое участие женщин?

4. Какие институциональные обстоятельства исторически ограничивали политическое участие женщин?

5. Какие социальные факторы в настоящее время способствуют активному и масштабному приходу женщин на высшие государственные должности?

6. В чем специфика интернет-коммуникаций современных женщин-лидеров и мужчин-лидеров?

7. Какова специфика избирательных стратегий современных женщин-лидеров и мужчин-лидеров?

8. Какие можно назвать причины политического успеха М.Тэтчер и А.Меркель?

9. По каким причинам на постсоветском пространстве на лидерских позиция наблюдается тотальное господство мужчин?

10. Почему на президентских выборах Беларуси среди избирателей А.Лукашенко, как свидетельствуют результаты социологических исследований, преобладают женщины?