План
1. Религиозные основания политического лидерства
2. Библия о политической власти
3. Моральная мотивация политического лидерства
4. Политико-идеологические ориентации как источник политического лидерства
5. Политические мифы в системе политического лидерства
Вопросы для обсуждения на семинарских занятиях
1. Религиозные основания политического лидерства
Религиозный мотив. Исторически существовала и существует определенная группа политических лидеров, для которых принципиальное значение имеет религиозный мотив их политической практики. Исходя из него, они рассматривают свою деятельность, в том числе, и сквозь призму борьбы в политике Божественных и сатанинских сил.
Действительно верующий христианский политический деятель побуждается определенными метафизическими мотивами, которые выражаются в обретении им высшей истины, жизненного смысла в Боге, осознании собственной духовной и мирской (политической) миссии посредством «воцерквленности» и/или установления личных отношений с Богом.
В этом случае актуальной задачей политического деятеля является «вопрошение» о воле Божьей и следование ей, а проблема ответственности перед Богом начинает составлять основу его мотивационной системы.
2. Библия о политической власти
С особой силой данная мотивация была представлена в деятельности части средневековых европейских монархов. Ориентация на Бога в эту эпоху исходила из представления о делегировании политической власти монарху непосредственно Богом. Для обоснования подобной делегации обычно использовались ссылки на определенные Библейские каноны. В первую очередь, на Ветхий завет, где указывались два условия возникновения царской власти. С одной стороны, сам иудейский народ осознал ее необходимость и попросил Самуила: «Поставь нам царя, чтобы он судил нас как и прочих народов» (1 кн. Царств 8: 5).
С другой стороны, выбор общества в пользу того или иного царя является выражением воли Божьей.
Взгляд на монархическую власть как Богом данную сохранился и в Новом завете. «Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению... И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Посл. к Рим. 13: 1–2, 5).
Доверие подданных к монарху основывалось на уверенности, что монарх сам ставит себя перед ликом Божьим, измеряет свои дела критериями Божественного откровения, подчинен воле Божьей и несет перед Ним свою ответственность. Естественным образом монарх рассматривал себя как «подданного» Бога, Его «служителя». Как отмечал российский мыслитель Л.Тихомиров, «монарх – не деспот, не самовольная власть, руководствуется не своим произволом и властвует не для себя, и даже не по своему желанию, а есть Божий Слуга, всецело подчиненный Богу на своей службе». В этом случае, последователи (народ) отказываются от «практики своей власти не в пользу монарха, а в пользу Бога». Антимонаршеский бунт в этих условиях возможен был только при условии десакрализации власти (лишения Божественного ореола) правителя, что, в частности, произошло в России в октябре 1917 года.
Религиозная мотивация может рождать у политических лидеров широкий спектр целей, не связанных непосредственно с религиозными догматами. В соответствии с личностной интерпретацией воли Божьей, исходя из «внутренне вдохновленного религиозного понимания своей власти и своего призвания», их политическая деятельность могла наполняться, по словам известного российского философа И.Ильина, «то воинственным патриотизмом, как у императора Адриана и Генриха IV французского; или пафосом моральной ответственности, как у Фридриха Великого; вдохновенным властолюбием, как у Наполеона Первого», или же государственным утилитаризмом Петра Великого.
В современном мире существует достаточно большое число политических лидеров, для которых религиозный мотив имеет принципиальное значение и заявивших о своем религиозном выборе. К ним, кроме правителей мусульманских государств, можно отнести президента Польши Леха Валенсу, президента США Рональда Рейгана, Федерального президента ФРГ Йоханнеса Рау и др. В истории практически все президенты США заявляли о своем христианском выборе, а некоторые из них (Дж.Вашингтон, В.Вильсон, Р.Рейган, Дж.Буш (младший)) в основу ряда политических решений закладывали именно религиозные соображения.
Общая ориентация политической деятельности христианского политического лидера на общее благо, на «добро» естественным образом сопровождается борьбой с собственными «похотями плоти», «похотями очей» и «гордыней». Поскольку он предстает в качестве объекта постоянных дьявольских атак, то его задачей является преодоление искушений, связанных с осуществлением власти, следуя соответствующим Библейским положениям.
3. Моральная мотивация политического лидерства
Одним из существенных компонентов ценностных ориентаций политического лидера являются нравственные ориентации и нормы.
Думается, что политическая деятельность обладает вполне определенными нравственными характеристиками, поскольку власть как политический институт по своей природе ответственна за социальное благополучие. Ряд политических лидеров солидарны с позицией американского президента Т.Джефферсона, полагавшего, что единственная законная цель правительства «состоит в обеспечении самой большой, как только возможно, степени счастья для общей массы, находящейся в общении под ним».
Исторически нравственная составляющая политического лидерства основывалась на соответствующих религиозных догматах. Политический лидер, если следовать логике М.Вебера, с необходимостью должен сделать выбор: какой из двух «этик» ему следовать – «этике убеждения» или «этике ответственности»?
«Этика убеждения» основана на принципе: «Христианин поступает как должно, а в отношении результата уповает на Бога». В данном случае политический лидер уходит от ответственности за свои действия, перекладывая ее на Бога, и не «спрашивает» о самом главном – о последствиях и результатах собственной деятельности.
В свою очередь «этика ответственности» исходит из принципа, что «надо расплачиваться за предвидимые последствия своих действий», апеллируя тем самым к ответственности за политические решения самого политика перед лицом Бога и народа. «Этика ответственности» указывает на необходимость модификации абсолютных моральных ценностей применительно к политической деятельности и выработки своего рода профессионального нравственного кодекса по аналогии с тем, как индуистская жизненная структура каждую из профессий делала предметом особого нравственного закона – дхармы.
Первоначально следует отметить, что любой политический лидер обладает диспозитивностью морального выбора, т.е. он свободен в принятии или отторжении определенных моральных принципов, которые в сфере политики не носят императивного характера. Невозможно не согласиться и с тезисом российского философа Е.Дубко о том, что «мотивация политиков этически окрашена, но этические элементы в ней… не преобладают».
«Моральное» политическое лидерство основывается на:
а) приоритетной ориентации лидера на реализацию фундаментальных нужд, стремлений и ценностей последователей с помощью оптимально выстроенной тактики и выбранных средств;
б) преодолении доминанты конъюнктурных практических соображений, тотально пронизывающих политический процесс;
в) ориентации на идеальные социальные цели и образы, работающие на социальную перспективу;
г) внутренней «настроенности» политического лидера на сопереживание, сострадание, неравнодушие к нуждам людей, перед которыми он ответственен;
д) преодолении личностного эгоизма и концентрации властных ресурсов на решении общесоциальных проблем;
е) следование мотиву служения обществу;
ж) демонстрации лидером искренности политического поведения, его отвращение от лжи;
з) ориентация на гармонизацию в политической деятельности целей и средств при всей очевидной невозможности ее полного достижения. В этом отношении весьма показательной является политическая фигура В.Ленина, революционность которого, по словам российского философа Н.Бердяева, «имела моральный источник, он не мог вынести несправедливости, угнетения, эксплуатации». Однако после того, как он стал «одержимым максималистической революционной идеей, он в конце концов потерял непосредственное различие между добром и злом, потерял непосредственное отношение к живым людям, допуская обман, ложь, насилие, жестокость», что привело «к нравственному перерождению, к допущению совершенно безнравственных средств к борьбе».
и) гуманизме политической практики лидера, его ориентации на уважение прав и достоинств последователей.
к) компетентности и профессионализме, поскольку реализация социального блага напрямую сопряжена с эффективностью деятельности лидера.
Эталонным моральным лидером является лидер-«провидческий реалист», в практике которого доминируют моральные принципы, а сам он обязательно должны проходить испытание на «моральную отвагу».
Концепция «провидческого реализма» интегрирует все составляющие морального лидерства:
а) моральную мотивацию;
б) актуальную эффективность, базирующуюся на ответственности и отрицающую конъюнктурность;
в) ответственность политика за позитивное будущее, которое следует определять не только в познавательных терминах, но и в моральных категориях;
г) ориентацию лидера на моральное воспитание общества, поскольку образ лидера является эталоном для массового сознания, а сами лидеры обладают существенными ресурсами трансформации общественного сознания в направлении высоких целей. Как следствие этого, меняется существо связей между лидером и последователями: они взаимно стимулируют и облагораживают друг друга.
Политическая наука исторически пыталась совместить в одном лице морального героя и политического лидера (см. политические персоны Ромула, Перикла, Кромвеля и др.). Известно, что переход к каждой новой эпохе вызывал к жизни политического лидера, который обычно интегрировал в себе креативное, героическое и моральное. Более того, некоторые политические лидеры предпринимали попытки проведения моральной политики автократическими методами (Кромвель, Людвиг Баварский, Александр I и др.).
Что же касается поиска прототипа лидера – «провидческого реалиста», то он завершился тем, что его существенные черты исследователями были обнаружены в образе Моисея, лидере Исхода, чье моральное величие проистекало из того, что он был «смиренным из смиренных» и оставался частью той социальной общности, которую он вел и за которую отвечал. Ему был чужд деспотизм, и он ориентировался на диалог с народом. Ему было присуще человеческое сострадание к нуждам тех, которых он вел к великим провидческим целям. При этом он не действовал, поддаваясь эмоциональным порывам, а опирался на разум, который являлся для него основанием ответственности. Он же имел четкие и определенные духовные основания: его вера в Бога была безусловна и непоколебима.
4. Политико-идеологические ориентации как источник политического лидерства
Важнейшим компонентом ценностных ориентаций лидеров и последователей являются также присвоенные ими политические идеологии.
Во-первых, политические идеологии обеспечивают взаимное узнавание лидеров и последователей, являясь консолидирующим и интегрирующим фактором их взаимодействия.
Во-вторых, политико-идеологические ориентации обладают непосредственным детерминирующим воздействием, побуждая, пробуждая и направляя активность лидера и последователей в политической сфере. Известно, что деятельность большинства наиболее влиятельных государственных лидеров мотивировалась главным образом идеологическим детерминантами. Именно к подобной когорте лидеров французский социальный психолог С.Московичи относил так называемых мозаичных вождей, которые «магнетизируют своих адептов и толпу пылкостью своих убеждений, аутентичностью своей веры в идеал и упорством, с которым они к нему стремятся». Практически любое политико-идеологическое движение современности обладает некоторым количеством вождей подобного рода, причисленных «адептами» к своеобразному «лику святых».
В-третьих, политико-идеологические ориентации осуществляют аффективную функцию, т.е. они придают деятельности политического лидера более высокий эмоциональный тонус, актуализируя тем самым ее дополнительные волевые и энергетические ресурсы, что позволяет им обнаруживать дополнительные источники влияния на последователей.
В-четвертых, существенное значение имеет и то, что политико-идеологические ориентации дают субъектам политики опорные устойчивые мировоззренческие точки для ориентации в политическом пространстве.
В-пятых, политико-идеологические убеждения реализуют когнитивные функции, т.е. способствуют фильтрации поступающей лидеру идеологической информации.
Политико-идеологические компоненты системы политического лидерства в значительной степени определяют как содержание деятельности лидера и последователей, так и их типологию. В зависимости от содержания политических идеологий выделяют типы коммунистических, фашистских, либеральных, консервативных и др. лидеров.
Степень их инновационности является основанием их классификации на:
а) лидера-основателя;
б) лидера-ревизиониста;
в) лидера-прагматика;
г) лидера-миссионера.
Первый создает новую идеологию, способствует ее политизации и институциализации.
Второй проявляет по отношению к ней черты оппортунизма и подвергает ее частичным ревизиям.
Третий жестко следует в сфере политики уже известным идеологическим образцам, в известной степени их канонизируя.
Четвертый ставит перед собой цель расширить влияние исповедуемой им политической идеологии.
5. Политические мифы в системе политического лидерства
Важнейшим источником деятельности лидера и последователей является политический миф.
Политический миф предлагает целостность властного образа, представленного наличием в нем смыслового стержня, четко заданной и выраженной миссии. Более того, мифологизированные персоны лидеров являются не просто цельными властными образами, но «вдохновенными образами», обладающими огромной энергетической силой, поскольку в мифические образы правителей заложены огромные пласты актуальных, интенсивно пульсирующих эмоций, инстинктов, аффектов и чувств. Наблюдается сильно выраженное «чувственное, эмоциональное единство» лидера и последователей. Все это обусловлено тем, что властные образы в восприятии последователей не знают критичности и рефлексии.
Политические мифы, интегрированные в систему политического лидерства, определяют некоторую совокупность мифических идеальных властных образов, обладающих для последователей существенной притягательностью, побуждающих к ценностной идентификации с ними. Даже в современных обстоятельствах, «для политиков достаточно натянуть «маску» определенного мифологического персонажа (привлекательного для определенной аудитории) и его влияния значительно повышается.
Во-первых, идеальный мифологический властный образ традиционно воспринимается и интерпретируется в семейных (патерналистских) значениях и тонах, согласно которым лидер, тем более государственный, является Отцом, а последователи – его детьми. Образ Отца обычно накрывает и покрывает все государство, включает в себя всех его граждан, даже тех, кто не считает себя кровнородственным Отцу. Последний оперирует исключительно понятиями народа, но не отдельных социальных групп.
Во-вторых, он выступает и как своего рода «Помазанник Божий», призванный Им для выполнения определенной миссии. Именно о политических деятелях такого рода писал российский политолог А.Кольев: «Политик, который говорит: «Я вам дам хлеба и зрелищ!», – может рассчитывать лишь на сиюминутные политические дивиденды. Политик же, говорящий: «Я укажу вам путь в бессмертие», – возвышается до уровня пророка, который обращает социальный организм к сверхисторическим целям и ценностям». Таким образом рождается, по терминологии Т.Карлейля, homo magus («маг»), который, в свою очередь, воссоздает «политиков-магов» на различных уровнях политической иерархии.
В-третьих, идеальный властный образ может воплощаться в образе сверхчеловека, обладающего героическим ореолом и успешной практикой многочисленных побед над «полчищами» врагов и недругов.
В-четвертых, мифический властный образ зачастую является олицетворением истины, а лидер – носителем образа Мудреца, знающего прошлое, настоящее, будущее и предлагающего социальный проект, призванный привести к социальной нирване.
В-пятых, исторически зачастую эталонным властным образом, вызывающим широкую поддержку со стороны последователей, является образ Патриота, оказавший спасительное (и исцеляющее) влияние на судьбу Отечества, родины-Матери, своего народа.
В-шестых, мифический образ может являться носителем высшего морального авторитета – «добрый/злой царь». В мифе любой образ политического лидера насыщен определенными нравственными характеристиками.
В-седьмых, образ властителя, обусловленный политическими мифами и мифологемами, иногда являет образ Защитника и Покровителя простого народа, «униженных и оскорбленных», которых в любом обществе – легион. Типичным в этом отношении является фигура лидера-популиста.
Следует отметить, что в настоящее время политические мифы чаще всего носят не естественный, а искусственный характер, т.е. являются результатом целенаправленных (и целерациональных) усилий со стороны умелых «конструкторов» и организаторов (менеджеров). Это тем более легко сделать, учитывая колоссальные суггестивные возможности современных масс-медия, их способность культивировать виртуальную героику.
Актуальность мифа проявляется чаще всего в условиях социокультурного кризиса. Как справедливо указывала российский политолог Н.Щербинина, «в критические моменты социальной действительности… миф возвращается в реальность как персонификация коллективных желаний. Мифы всегда, образно говоря, таятся во мраке, ожидают своего часа и в период потрясений ничего и ничто не сможет сдержать этих политических демонов»
Мифический образ власти и властителя задает определенный алгоритм деятельности последователей в политическом пространстве, ориентированный на поиск своего героя. Однако не следует думать, что роль самих лидеров при этом пассивна и вторична. Просто за ними закрепляется другая в сравнении с последователями миссия. Это означает, что они должны презентировать в обществе образ мифического персонажа, который в наибольшей степени соответствует социальным ожиданиям. Как, например, это произошло с В.Путиным, выступившим в актуализированной историческими обстоятельствами роли человека, призванного возродить «Великую Русь».
Целенаправленно сконструированный мифологический компонент в том или ином варианте присутствует в деятельности практически всех современных политиков, не говоря уже по политических деятелях менее рационализированных эпох.
Вопросы для обсуждения на семинарских занятиях
1. Каким образом, согласно Библейского учения, получали власть правители?
2. Какова должна быть цель деятельности правителя (царя), согласно Библейского учения?
3. Чем различают феномены папацезаризма и цезаропапизма?
4. Является ли политический аморализм атрибутом политического лидерства?
5. Какие принципиальные отличия существуют между политикой и моралью?
6. Существуют ли современные политики «по ту сторону добра и зла»?
7. Какими ценностными ориентациями побуждались к действиям руководители большевистской революции октября 1917 года?
8. Стремятся ли современные политические лидеры к гармонии целей и средств в политической практике?
9. Должен ли современные политический лидер следовать догматам Нагорной проповеди?
10. Какие в белоруской культуре существуют архетипические образы политической власти?
11. Н.Бердяев называл В.Ленина «типически русским человеком». Как вы думаете – почему?
12. В чем разница между «этикой убеждения» и «этикой ответственности» М.Вебера?